 КНР вкладывает в экономику РФ в 47 раз меньше, чем в Африку.
Накануне официального визита главы правительства РФ Дмитрия Медведева в Китай, который намечен на 14−17 декабря, выяснилось, что экономические успехи «восточного разворота» гораздо скромнее, чем ожидалось.
Это был вынужден констатировать посол РФ в КНР Андрей Денисов. По словам нашего диппредставителя, китайские партнеры не спешат инвестировать средства в российские проекты после ухода с российского рынка западных банков. Вместо ожидавшегося «капитального дождя», российско-китайские торговые отношения переживают «инвестиционную засуху». Товарооборот России и Китая, который в 2014 году составлял около $100 млрд., в этом году сократился на треть, упав до $70 млрд.
«Скажем откровенно, что не оправдались надежды тех, кто думал, что мы в отсутствие финансового взаимодействия с Западом из-за политики санкций повернемся на Восток, и к нам тут же хлынут инвестиционные средства из Китая. Этого не произошло. Наши китайские партнеры подходят к вопросам предоставления финансовых ресурсов крайне сдержанно и осторожно», — признал Андрей Денисов.
Рассуждать в духе «кризис, что война — всё спишет» не получается. Падение темпов экономического роста Китая не помешало председателю КНР Си Цзиньпину объявить на прошедшем недавно втором саммите форума Африка-Китай, о предоставлении финансирования африканскому континенту на сумму в $60 млрд. По сравнению с инвестициями Китая в российскую экономику в 2014 году ($1,27 млрд.) это выглядит просто астрономической суммой. В свою очередь, объем торговли Китая и Африки в прошлом году составил $220 млрд., что в 2,2 раза превосходит аналогичный показатель российско-китайский.
Экономический кризис не мешает Китаю готовиться и к экономическому «похищению Европы». Так, премьер-министр Китая Ли Кэцян объявил о планах двукратного увеличения инвестиций Китая в 16 европейских стран, а также годового объема торговли государств, который в настоящий момент составляет около $ 45,5 млрд. К 2020 году товарооборот со странами ЕС и вовсе предполагается вывести на заоблачную высоту в $ 1 трлн.
Не забывают в Поднебесной и про Среднюю Азию: Китай готовится проложить высокоскоростную железную дорогу «Экономического пояса Шелкового пути», которая соединит Урумчи и Тегеран. То есть, как нетрудно догадаться, в обход России.
Конечно, не всё так плохо и безнадёжно. Во время визита Дмитрия Медведева в Китай стороны планируют подписать ряд соглашений в сфере энергетики, космоса, авиации, ядерной энергетики. В повестке визита также стоит заключение договора между Минвостокразвития РФ и комитетом по реформе Китая о совместном развитии транспортных коридоров.
«Палочкой выручалочкой» может стать и выпуск суверенных облигаций в юанях на сумму $1 млрд. в следующем году в качестве нового источника финансирования российских банков и предприятий в условиях западных санкций.
В свою очередь, китайские власти выразили готовность выпустить номинированные в российских рублях облигации в Китае, что направлено на подрыв доминирующего положения доллара на глобальных рынках капитала. Впрочем, некоторые эксперты проявляют явный скепсис в отношении перспектив российско-китайского экономического сотрудничества.
Так, военный китаевед Андрей Девятов напомнил, что «Газпром» фактически самостоятельно финансирует строительство газопровода «Сила Сибири».
— Наш президент подписал соглашение о прокладке этой трубы ещё в 2006 году. А до реальных контрактов и в 2015 году дело ещё не дошло. Читаем: в ходе встречи Алексея Миллера и председателя совета директоров CNPC Ван Илиня достигнута договоренность в ближайшее время подписать соглашение о проектировании и строительстве участка газопровода «Сила Сибири», в том числе по дну реки Амур.
Получается, «Газпром» строит газопровод за свои средства, а китайцы будут покупать газ по минимальной цене.
— Вы утверждаете, что Китай пытается воспользоваться ситуацией, когда Россия вынуждена диверсифицировать свои экспортные потоки?
— Нашим правительством было анонсировано достижение огромного дипломатического и коммерческого успеха — подписание энергетических договоров с КНР на десятки лет и на сотни миллиардов долларов. А последний по отношению к рублю всё дорожает и дорожает. А цена на нефть, которая номинирована в этих долларах, всё падает и падает. К ней же привязана цена на газ. В результате Китай будет получать газ за почти символическую плату.
— Почему пробуксовывает реализация проекта «Новый Шёлковый путь» с участием России?
— Сначала председатель КНР Си Цзиньпин приехал в Москву. Это был март 2013 года. Выступая в МГИМО, он напомнил, какая была замечательная историческая практика, когда между Россией и Китаем существовал «Великий чайный путь» (по объемам торгового оборота уступал лишь Великому шёлковому пути — прим. ред.). И сейчас можно было бы прагматично, без всякой идеологии восстановить этот проект. Но разве кто-нибудь у нас наверху услышал и оперативно отреагировал на это предложение?
В результате в сентябре того же года Си Цзиньпин приехал в Астану и предложил Назарбаеву принять участие в возрождении Великого шёлкового пути. После чего и были обнародованы доктрины «Нового Шёлкового пути», а также «Морского Шёлкового пути». Естественно, они проходят мимо России, как и в те благословенные времена — в Туркестан, государство «Железного Тимура». Потом было несколько ответвлений через Бактрию (на сопредельных территориях Узбекистана, Таджикистана и Афганистана), территорию, расположенную к юго-востоку от Каспийского моря. Одно из них шло на Индию, другое — через Ближний Восток в Средиземноморье. Существовало и ответвление в Крым. В Москве пропустили сигнал и не услышали предложение Китая.
Поэтому «Новый Шёлковый путь» уже идёт через Турцию. В этот проект вкладываются $8 трлн. И он будет гарантирован совокупной китайской мощью как прибыльный рынок. Потому что Пекину некуда вкладывать такие объёмы накопленных средств, кроме как в инфраструктуру. И это будет зона процветания, а не средневековая логистика с верблюдами. Через созданный ими Азиатский банк инфраструктурных инвестиций они уже вложили $1,25 трлн. Понятно, кто будет включён в этот проект, тот получит прибыль.
Сейчас этот НШП «замыкает» Турция. И турки сбили российский самолёт не случайно — это сигнал Москве: без нас решить этот вопрос не получится. Так что, речь идёт о $8 трлн., а вовсе не о помидорах.
— Китай вышел в лидеры по производству продукции хай-тек. Почему Москва не спешит воспользоваться возможностью осуществить трансферт технологий. Или это не входит в планы Китая?
— Назовите хоть одну фамилию в коридорах власти, которая планирует выстраивать взаимодействие с КНР в высокотехнологичных отраслях.
— Пожалуйста, зампред правительства Дмитрий Рогозин заявил о том, что Россия будет поставлять ракетные двигатели РД-180 Китаю. Взамен мы получим возможность приобретать продукцию микроэлектроники.
— В сфере военно-технического сотрудничества мы и так уже практически продали Китаю всё, что только может его заинтересовать. Или это было украдено у нас. Пару лет назад глава РФ признался, что китайские инвестиции в нашу страну составляют менее 1% от общего объёма зарубежных инвестиций КНР.
Даже наши текущие поставки углеводородов в Китай тоже составляют менее 1% от того, что мы продаём в мире.
— Кто или что мешает вывести российско-китайское сотрудничество на заявленный высокий уровень?
— Си Цзиньпин предложил нам действовать прагматично, но его не услышали.
— То есть, в российских предложениях мало прагматики?
— Действовать прагматично — это означает перестать учитывать прозападный выбор наших элит. А наша либеральная Россия ничего не предлагает КНР по этой причине.
— Торгует же Пекин с США и всем западным миром, причём тут прагматизм? Вы говорите, скорее, об идеологии, мало свойственной внешней политике Китая.
— Китайско-американские торговые связи это отношения нового типа. Между ними нет конфронтации.
— А как же инциденты в Южно-Китайском море или соглашение о Транстихоокеанском партнёрстве, за бортом которого США оставили своих китайских «друзей»?
— Американцы просто проводят «разграничительные линии». Дескать, мы занимаемся «глобализацией моря» (ТТП плюс ТТИП с Европой), у вас — «глобализация суши» («Новый Шёлковый путь»). России в этом раскладе места не находится.
— А как же декларации о взаимодействии в построении многополюсного мира…
— Они так и остаются разговорами. Если российские элиты выступают вместе с Западом, то пусть и обращаются к нему. Москва, несмотря на шумный разрыв с Западом, по сути, ничего не предпринимает. Это называется состоянием стратегической растерянности.
Директор российско-китайского центра Финансового университета при Правительстве РФ Николай Котляров не склонен драматизировать «инвестиционную паузу», возникшую в торговых отношениях между Россией и Китаем.
— Во многом, она, действительно, обусловлена сложившейся конъюнктурой. Упали цены на энергосырьё, соответственно, снизился экспорт в стоимостном выражении. К тому же произошла двукратная девальвация рубля, что привело к удорожанию импорта. Китайский ширпотреб стал не всем по карману. Многие компании торопятся распродать со складов товары, на которые резко упал спрос. Удорожание китайской продукции приводит к сокращению товарооборота.
Что касается инвестиций, здесь ситуация имеет не конъюнктурный, а системный характер. Китайцы не спешат вкладываться в российский реальный сектор, поскольку их беспокоит инвестиционный климат. Китайским инвесторам нужны госгарантии и отлаженная система страхования вложений.
— Почему этого не было сделано с нашей стороны?
— Для создания благоприятного инвестклимата необходимо принимать как собственные законы, так и присоединяться к различным международным конвенциям. Это не так просто на самом деле. А страхование упирается в нехватку финансовой ликвидности.
Второй момент связан с необходимостью развития транспортной инфраструктуры на Дальнем Востоке.
— Планируется, что в рамках визита Дмитрия Медведева в КНР будет подписано соглашение о совместном развитии транспортных коридоров.
— Это очень важный момент. Потому что сейчас у нас на Дальнем Востоке есть только две основные железнодорожные магистрали и около 20 автомобильных переходов. Есть ещё понтонные переправы, но они работают в зависимости от сезона. 75% грузов перевозятся «по железке», которую нужно расширять.
Главная же проблема состоит в том, что у нас доминирует сырьевая экспортная номенклатура. Необходимо вырабатывать новую стратегию в отношениях с Китаем, которая бы предусматривала переключение акцентов с экспорта энергоресурсов на промышленное развитие регионов Дальнего Востока и Сибири.
— На бумаге это давно происходит: создана законодательная база для работы всевозможных ТОР, порто-франко во Владивостоке…
— Этого явно недостаточно, чтобы заманить инвесторов. А наши инвестиции в Китай, вообще, составляют минимальную величину. Попасть на китайский рынок трудно — там очень высокая внутренняя конкуренция.
— После очередного «похолодания» с Западом делалась большая ставка на кооперацию с КНР.
— А кто, собственно, делал ставку? Просто наши СМИ активно муссировали эту тему, сформировав ложное мнение. На самом деле, специалисты давно понимали, что высокий уровень политических отношений (совместное членство в БРИКС и ШОС) это, конечно, хорошо. Но его давно пора переводить в экономическую плоскость.
Китай сегодня нас не ждёт, нужно самим искать и предлагать точки сопряжения интересов. В первую очередь, нужно работать над созданием СП в высокотехнологичной сфере. Объединенная авиастроительная корпорация и китайская Comac намерены вместе разрабатывать новый дальнемагистральный самолет на базе Ил-96. Россия предоставит ноу-хау, Китай — деньги. Вообще, с Китаем непросто сотрудничать. Потому что он предпочитает брать технологии, копировать их, а затем выходить на мировой рынок с «оригинальным продуктом».
Впрочем, Россия в этом дуэте уже не может претендовать на исключительную роль технологического донора. У китайцев тоже есть чему поучиться. Хотя бы в плане микроэлектроники.
— Что представляет собой Китай для России в долгосрочном плане — надёжный союзник, ситуативный партнёр, потенциальный конкурент?
— Я бы рассматривал КНР в качестве стратегического партнёра. Понятно, что это другая цивилизация, с другими интересами. Но с ней можно сосуществовать. Конечно, экономический потенциал Китая превосходит российский, что создаёт почву для алармистских настроений. Противопоставлять Запад и Восток контрпродуктивно — нужно идти и туда, и туда. Чем, собственно, занимается Китай. Посмотрите, сколько европейских стран вошло в созданный Пекином Банк инфраструктурных инвестиций. Китай позиционирует себя как лидер развивающегося мира, мы его поддерживаем в этом вопросе. Но нужно учиться сопрягать интересы и не отчаиваться при первых неудачах. У нас даже нет юристов по инвестиционному праву Китая — за 8 лет защищена одна кандидатская диссертация. Получается, мы даже не знаем, как устроен инвестиционный режим в Китае. О каком прорыве тогда может идти речь?
|
